Золотые лучики. Воспоминания о детстве…

До 7 лет меня воспитывали по большей части бабушка и прабабушка. Отца у меня не было. Когда мне было 5 лет, появился отчим, которого я сразу же полюбила и стала звать папой. Мама была чертёжницей, папа — токарем.

Мы жили довольно тесно. Я, помню, что часто спала на раскладушке. Очень любила чёрный хлеб с маслом, посыпанный сахаром, хлеб этот бабушка называла «сеянкой». Супов я вообще не признавала, ела один этот хлеб, но всегда с большим удовольствием. Особенно он был вкусным на улице. Помню, весной весь наш двор утопал в сирени. Её было столько, сколько я за всю жизнь больше не видела. И ещё помню красивые ухоженные клумбы, а на них анютины глазки; на скамеечках непременно восседали старушки, среди которых и моя прабабушка — баба Маня. Развесистые ивовые кусты, под кронами которых мы играли, обустраивая свои «жилища». А ещё — могучие тополя, по которым я любила лазить, как мальчишка. Вообще я в детстве очень хотела быть мальчишкой. Помню, был даже такой случай. Мы с родителями поехали к родственникам в пригород Иркутска — Ангарск. Там почему-то зашли в парикмахерскую, где мне сделали мальчишескую стрижку. Наверное, я просила об этом, сейчас уже стёрлось из памяти. Но я была такая упрямая — если что захотела, обязательно, не мытьём так катаньем добивалась. Купили мне шортики, рубашечку зелёную в клеточку, переоделась я и вышла во двор. А там сразу местные пацаны меня обступили и спрашивают, как меня зовут. А я отвечаю — Игорёха! Ну, они меня сразу приняли в своею компанию. Помню, играли мы в «войнушку», носились по улицам, брызгаясь из бутылок из-под шампуня, в крышках которых мы делали дырки, и я была самая счастливая! Когда меня позвали обедать, я даже не захотела переодеваться в платье, а предпочла, сняв мокрую одежду, закутаться в плед. А тут мальчишки снова зовут: «Игорёха! Игорёха!» И тут выходит на балкон мой старший двоюродный брат и кричит им: «Да какой Игорёха? Это же Светка!» Такого предательства я не ожидала! Плакала я, надо сказать, как девчонка.
Сирень и теперь цветёт в том моём дворе из детства, но уже не так пышно. Тополя спилили. Клумб и в помине нет. Старушек тоже. Все они ушли в мир иной. И мои любимые прабабушка Марфа и бабушка Валя отправились туда, где все мы, даст Бог, когда-нибудь встретимся. Вечная им память…

Помню, я очень любила стихи Эдуарда Асадова, песни в исполнении Валерия Ободзинского. И, конечно же, Высоцкого. Моим коронным номером была песня «Если друг оказался вдруг». Я пела её с 2-х лет, забираясь перед гостями на табурет как на сцену. С нами жила ещё моя тётя Люся, которая была старше меня на 10 лет, поэтому я, в основном, впитывала то, чем жила она. Она слушала на радиоле виниловые пластинки — и я знала наизусть все песни; она читала стихи — и я до сих пор помню: «Он был грозою нашего района — мальчишка из соседнего двора. И на него с опаской, но влюбленно окрестная смотрела детвора…»; она влюблялась — и я любила её ухажёра Вовку и завидовала, когда она, собираясь к нему на свиданье, красила губы помадой морковного цвета… Он катал её на велосипеде, и я мечтала так же, как она, ловко спрыгнуть на ходу с багажника… И однажды я уговорила его прокатить меня не на раме, как он обычно это делал, ведь я была часто при них, как бесплатное приложение, а на багажнике, и, конечно же, навернулась, ободрав себе коленки и заревев на всю нашу Сарафановскую улицу. Рёва я была страшная.

Мне кажется, что всё моё детство пронизано золотыми «лучиками». Это и красота Божьего мира, и любовь тех, кто меня окружал. Красота сибирской природы — ослепительный искристый снег, по которому я скольжу на лыжах, или и костёр в лесу, на котором мы с моими родителями и младшим братом запекаем картошку… А кругом снег огромными шапками на тонких прутиках и белки-летяги сигают с дерева на дерево… Осенью — мясистые сибирские грузди с бархатными краями, которые мы с отцом раскапываем под неприметными бугорками… Летом — чудесное озеро среди сосен — дом отдыха Мальта, куда мы ездили с родителями отдыхать, и молоко парное из соседней деревни… И ещё — дорога на речку Ушаковку. Мы идём с бабой Маней акациевой аллеей, я делаю пикульки и изо всех сил дую в них… А ещё — воздушные шары! Баба Валя работала на сейсмической станции и приносила белые и чёрные огромные шары, которые никогда нельзя было надуть в их настоящую величину — не хватало воздуху в лёгких, даже если мы всем двором по очереди их надували. Стояла резиновая вонь, но ими так здорово было играть — шары были упругими и тяжёлыми.

Помню, что в детстве я больше всего боялась покойников. Особенно, похоронной музыки. Я всегда цепенела от страха, когда слышала её. Никто мне не говорил, что после смерти есть жизнь.
Икон у нас в доме не было. Но баба Маня всегда ходила даже дома в платочке. А однажды я увидела у неё в комоде ангелочка — такого, какими украшают воздухи, покрывающие Чашу во время Божественной литургии. И мне так он понравился, что я непременно захотела заполучить его. Как прабабушка ни противилась, я не уступала. На моё счастье вставила своё слово соседка-подружка: «Да отдай ты! На что он тебе?» Ангелочек был шит серебряными нитками, лик у него был писан масляными красками, и я с ним какое-то время не расставалась. А потом поменяла его на кулон-сердечко, потом обратно выменяла, потом снова поменяла. Кажется, на сундучок. Потом опять вернула… Когда училась в театральном училище, мне предлагали за него неплохие деньги, но я, слава Богу, не поддалась, и теперь ангелочек этот стоит у меня на полочке рядом с иконами. Молитве «Отче наш» меня тоже научила баба Маня, хоть и ушла она из этого мира не подготовленная должным образом. Никому в то время даже в голову не могло прийти пригласить священника.

Откуда взялась мысль стать актрисой? — От безысходности. Я оканчивала тогда авиационный техникум, куда поступила после 8-го класса, и проходила практику на заводе. И вдруг я подумала: «Неужели вот здесь и вот так пройдёт моя жизнь?!» Я стала думать, а чем бы ещё я могла заниматься в этой жизни. И ответ пришёл почти сразу: я стану актрисой! Но в иркутское театральное училище я провалилась — со 2-го тура слетела. И тогда я решила «покорять» Москву. В первый год съездила «на разведку», а на будущий год, хорошенько подготовившись, поступила в театральное училище им. Щукина. В то время надо было в обязательном порядке «отработать» 2 года по распределению, а мне — ох, как не хотелось возвращаться на авиационный завод. Тогда я написала письмо в Министерство образования, что я очень хочу быть актрисой, и мне пришёл ответ, что если я предоставлю справку о зачислении в театральный ВУЗ, то вопрос о моём распределении будет пересмотрен. Так я и сделала.

О Светлане (слайд-шоу)