«Душа просила песни…»

За два года Светлане Копыловой удалось сделать то, на что многие певицы тратят годы. К ней пришла известность. Популярность среди Православного народа просто обрушилась на нее, даже не мечтавшую о профессиональном пении. Ей просто хотелось, чтобы ее услышали. И ее услышали и полюбили, стали называть Православной певицей. Она очень стесняется этого почетного звания, но другого как-то еще никто не придумал.

… На последних минутах я вбежала в вагон. Никто в плацкартном купе уже не ждал попутчика, и тут вдруг появляюсь я. Здравствуйте! Две белокурые девчушки с небольшим желанием поздоровались в ответ. Им совсем не хотелось уходить с бокового места, на которое у меня был билет. Там шла интересная игра, на полках девочки расположили куклы, альбомы, фломастеры и пластилин. И вдруг этой веселой игре пришел конец. Вся другая сторона купе была загромождена сумками, тюками, коробками. Знакомлюсь с хозяевами всего этого добра, родителями девочек. Путь их был неблизкий — с Урала на юг. Мама Ирина давно мечтала, чтобы детишки жили в теплом климате, и теперь эта мечта сбывалась. Весной купили дом в Краснодаре и вот перевозили из старого жилища вещи. Все Ирине нравилось на южных широтах, в селе с величественным названием Великовечное Белореченского района, только одно «но»…
— Там же нет Православного радио, — с печалью сказала она. — А я так привыкла слушать в нашем рабочем городке песни Православной певицы Светланы Копыловой. Каждый день по радио слушала, и дочки мои слушали. Мы к ней так привыкли, как к родному человеку, а теперь скучать будем. Правда, перед отъездом я смогла купить два ее диска. Хотите, покажу — вот один диск «Дар Богу», и второй «Ладан Сомали». А вдруг там, на юге, не сможем купить ее новые диски. Очень жаль будет. Я даже в храм-то по-настоящему стала ходить благодаря песням Светланы.
— Ирина, давайте ваш адрес, — сказала я. — Пришлю новые диски певицы, а если, даст Бог, буду брать у нее интервью, то обязательно расскажу ей о вас.
Удивительная штука жизнь. Через месяц я действительно брала интервью у Светланы Копыловой.

«Я молилась до холодного пота»

Мы договорились о встрече в Москве, на студии Василия Богатырева «Космос». Дверь на студию открыла будто с плакатов своих сошедшая Светлана Копылова. Живьем она оказалась еще красивее и интереснее, чем на фотографиях. Шея просто лебяжья, умный взгляд с огонечком, длинная русая коса. Необыкновенным тембром голоса сказала мне что-то. Я стою, восхищенная ее красотой, и потом только понимаю смысл ее слов. Она попросила немного подождать. Шла запись новых песен. В студии она и звукорежиссер Юрий Катешев, которому довелось записать все четыре диска певицы. За хорошее качество звука надо благодарить именно его. Юрию работать с Православной певицей нравится, он говорит, что звездной болезнью Светлана не страдает. Вскоре они решили сделать паузу в работе и попить чайку с творожниками. Тут я вспомнила тот случай в поезде и рассказала про Ирину, которая ехала со всем семейством на жительство в Краснодар и так печалилась, что там не будет на радио песен любимой певицы.
— Неужели? — удивилась Светлана. — Да я же завтра уезжаю на гастроли в Краснодар! Надо же, какое совпадение. Хотя в жизни все-таки не бывает совпадений. Просто Господь поддерживает меня такими историями. Я и пою песни только потому, что нахожу отклик. Люди пишут письма, подходят после выступлений, и я вижу, что им нужно мое творчество. Значит, надо работать, писать, выступать, делать все, что от меня зависит — для людей, во славу Церкви Христовой.

— Светлана, вы воспитывались и росли в Православной среде?
— Нет. Моя мама окрестилась лет через шесть после того, как я стала ходить в храм. Так вышло в жизни, что я пришла к Богу раньше мамы, раньше папы, раньше тети и бабушки. Хотя крестилась я в 13 лет, но стала Православным человеком намного позже.
У меня уже родился сынок Дмитрий, и я стала носить его причащать в храм каждое воскресенье. Парадокс в том, что многие люди приходят к Богу через какие-то трудности и испытания. Мне же довелось прийти к Господу просто, легко и радостно. Без каких-либо потрясений.
Как-то я встретилась со своей старой знакомой Мариной. Она жена одного моего однокурсника по Щукинскому училищу. Мы с ней где-то встретились, и она поведала свою историю, как пришла к Богу. Рассказала так просто, что меня это тронуло и я восприняла слова о вере и об Иисусе Христе с открытой душой. Она же пригласила меня прийти в храм во имя Илии Пророка в Обыденном переулке в Москве, куда она сама ходила. Этот храм никогда не закрывался, он старинный и очень красивый. Мне это понравилось, а еще батюшки здесь оказались такие добрые, отзывчивые, что захотелось приходить еще. И в это время я как-то внутренне созрела исповедоваться. Перед первой исповедью и Причастием у меня были трудности. Надо же подготовиться, помолиться. Я открыла молитвослов и читаю, чувствую, что ничего не понимаю. О чем я говорю, что говорю — ничего мне не понятно. Стою перед иконами, молюсь, и стало мне так невыносимо плохо. Я покрылась вся холодным потом. У меня было какое-то предобморочное состояние. Немного посидела, перевела дух и опять встаю к иконам, но не могу, так тяжело, что падаю. Я как-то испугалась не столько за себя, сколько за сыночка, ему тогда был годик. Звоню Марине и все ей рассказываю, может, говорю, не надо в храм идти, а то как-то очень плохо себя чувствую. Она отвечает: «А что ты, Светлана, хотела? Сейчас за тебя и за твою душу знаешь какая борьба идет! Не можешь стоять, тогда сиди. Не можешь сидеть, тогда лежи, но каноны вычитывай». И я лежа вычитывала каноны, c такими препятствиями мне далась подготовка к первой исповеди.

— Здесь, в звукозаписывающей студии, царит рабочая атмосфера, несколько прохладная температура, и было бы уместней сюда прийти в брюках, но вы словно на сцене — легкий шарфик на голове и широкая длинная юбка. Вы хоть где-то расстаетесь со своим Православным «имиджем»?
— Это, конечно, не имидж. Такой образ жизни. Когда-то юбку как одежду я совсем не воспринимала. Никакой фасон мне не нравился, и я носила только брюки. И в школе, и в авиационном техникуме, и в Щукинском училище я ходила в свободной толстовке и в джинсах. Очень любила брюки клеш, такие в полосочку. Но теперь, когда стала Православным человеком, то почувствовала стыд. В брюках я себя чувствую как будто голой и сейчас носить их не могу. Неудобно мне стало в этой обтягивающей одежде, которая всю тебя показывает. Я теперь даже гулять в лес хожу в юбке. То же самое произошло и с головным убором. Я очень брыкалась насчет платка на голове, замучила своего духовника вопросами, зачем обязательно быть с покрытой головой. И он однажды объяснил просто и доходчиво. Сказано у Апостола Павла, что женщина должна ходить с покрытой головой. Я не сдавалась, нашла это место и процитировала духовнику, что женщина там «молящаяся или пророчествующая». Батюшка же отвечает, что у Апостола Павла еще сказано, что надо непрестанно молиться, а разве можно это делать без платка. Если стараешься читать Иисусову молитву, памятовать о Господе в течение дня, то как же быть с непокрытой головой? А я ведь по возможности стараюсь произносить Иисусову молитву. И что же — чтобы прочесть «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную», то каждый раз доставать косыночку? Я теперь без платка не могу даже ночью, сплю в нем. Проснусь среди ночи и мысленно помолюсь, а как тут без платочка обойтись. Жить с покрытой головой стало для меня нормой. Казалось бы, в светской жизни надеть платок не всегда к месту, но никто не заставляет нагромождать на голову неприглядный какой-нибудь «бабский» платок, можно прикрыть голову легким шарфиком или элегантным ободком. Для любой жизненной ситуации, если захотеть, можно подобрать стильную и нарядную косыночку. Главное, было бы желание.

«Лучшая песня рождается внезапно»

— Когда я слушаю ваши песни, то у меня в прямом смысле начинает болеть сердце и слезы наворачиваются на глаза. И вроде у других певцов есть вокал посильнее, и аранжировки интересней, но под те песни совсем не плачется…
— Ну не скажите, насчет аранжировки я не согласна. Гитарист Александр Ольцман большая умница, он все время ищет что-то новое и талантливо работает над моими песнями. А потом, голос здесь не главное, важно что-то другое. Частичка моей души, моей печали и страдания. Когда я пишу, то тоже плачу, ведь я все это переживаю. Потом, когда исполняю, то опять переживаю. Все искренно, по-настоящему, вживую. По-другому не имею права петь. Видно, людей трогает такое исполнение, хотя я не профессиональная певица, да и в нотной грамоте совсем не сильна. Когда-то, на моей малой родине, в Иркутске, в авиационном техникуме, в котором я училась, один мальчик показал мне несколько аккордов на гитаре — это все мое музыкальное образование. Потом подбирать мелодию, сочинять и играть на гитаре научилась я сама, хороший слух. Мой сын тоже, кстати, сам освоил гитару. Сейчас ему 16 лет, трудный возраст. Он учился в музыкальной школе по классу фортепиано, был славой района, выступал на различных конкурсах. Принес мне свидетельство об окончании музыкальной школы и больше ни разу за пианино не сел. Надеюсь, со временем это пройдет и ему самому захочется заниматься музыкой. А я ей не занимаюсь, я в ней живу. Приходит на ум какая-то мелодия, начинаю «лялякать» ее, потом вдруг рождаются слова. Порой под рукой нет гитары, и, чтобы не забыть, напеваю мелодию на сотовый телефон, там есть такая функция, как диктофон. Она часто меня спасает. Так, песня «Осенний лист» из альбома «Ладан Сомали» была налялякана в электричке. Летним днем я куда-то ехала, и вдруг пошла, пошла во мне мелодия, я побоялась, что она выветрится из памяти, пока доеду, и напела на телефон. Самые лучшие мои песни родились внезапно, в какой-то повседневной суете и беготне. Последние две песни родились в самолете. А бывает так: созданы все условия — тишина, письменный стол, но в голову ничего не приходит.

— Раньше вы писали песни эстрадным артистам, песни эти становились известными. Сейчас нет времени на эстрадную легкую музыку или просто не хотите ее писать?
— Делала я попытки продолжить работу в этом направлении, но вскоре поняла, что Господь, дав мне возможность творить Православную духовную песню, напрочь отнял сочинительство для развлечения. Хотя ко мне обращались разные наши артисты, но, видно, теперь в моей жизни другая какая-то ступенька. Пустые, глупые песни мне уже не писать.

— А если не пустые? Предложить свои песни-баллады или песни-притчи для исполнения.
— Я никогда не мнила себя певицей, и первые Православные песни, которые у меня рождались, предлагала нашим исполнителям, но они от них отказались. А душа просила песни, душа-то моя хотела реализации какой-то. В пустоту стихи и песни писать — это же тупик. Хочется получить отклик, поэтому я попробовала петь сама. Одно выступление, второе — и смотрю, что народу нравятся мои песни. Почему бы, подумала я, мне не петь самой. И такой успех вдруг оглушительный упал на меня, хотя первый альбом вышел только осенью 2006 года. Вот ровно два года, как я стала выступать и гастролировать. Особенно меня любят в Питере, я там очень часто бываю, но и в других городах, а езжу я довольно часто, принимают так, что хочется снова туда вернуться.
Я обыкновенный человек, поэтому иногда от успеха тщеславие и гордынька просыпаются, но я с этим стараюсь бороться. По большому счету меня смиряют только два человека: первый — мой духовник, и второй — мой муж. Но «звездность» уже была в моей жизни, я была киноактрисой и ездила как звезда советского кино в Австралию, в Новую Зеландию. Там меня так шикарно принимали, на берегу океана был отдельный люксовый коттедж, при входе сидел попугай и по-английски приветствовал меня. Везде висели мои афиши, где говорилось, что я советская звезда, а в номере стояли мои фотографии. В общем, вниманием я не была обделена. Тогда я не чувствовала себя звездой и сейчас не схожу от этого с ума. Стараюсь сохранять простоту. Ну а проявления какой-то гордыни могут быть у любого человека, даже у того, кто ничего в жизни не достиг.

Песня о Григории Журавлеве

— Одну песню вы посвятили моему земляку, человеку наисильнейшего духа иконописцу Григорию Журавлеву, от рождения лишенному рук и ног. Но в вашей замечательной песне, к сожалению, есть слова, которые режут слух. В песне поется, что «он человека был кусок». Уместно ли такое высказывание?
— Мне уже делали замечание по этому поводу. Да, говорить «кусок» о человеке — это грубо. Но мне важно было, чтобы слушатель сразу этим мощным и сильным образом представил человека без рук и ног. Чтобы пробило этим словом. В поэзии допустимо применить жесткие сравнения для более сильного воздействия. Самый безсердечный человек пробивается этим словом, и в нем рождается сострадание. А не для этого ли надо петь?
Я, к сожалению, не была на родине Григория Журавлева, в самарском селе Утевка, но надеюсь это восполнить. Мне суждено было встретиться с его иконой в Пюхтицком монастыре в Эстонии. Там справа от алтаря в углу есть икона Георгия Победоносца, на которой выгравировано: «Эта икона написана зубами. Григорий Журавлев». Каким надо было обладать благородством души и силой духа, чтобы писать и восхвалять Спасителя, будучи с самого рождения физически неполноценным! Мы имеем руки, ноги, но, встречаясь с небольшим препятствием в жизни, сразу начинаем роптать на Бога. А Григорий Журавлев любил Господа такой чистой и нежной любовью, до которой нам, к сожалению, далеко.
Бывает, что человек вдруг уверовал в Бога, и начали на него различные неприятности сыпаться. И он уже в сомнениях, зачем, думает, я приблизился к Господу, раз такие напасти начались. Но понятно же, почему начались. Всякие препятствия чинятся, чтобы еще одна душа человека не прилепилась к Господу. Надо быть стойким, иначе все ни к чему, иначе душа обречена на погибель.

— В песне есть еще один образ — вы человеческую душу сравниваете с шаром…
— Эта ассоциация пришла из детства. У меня бабушка работала на сейсмической станции в Иркутской области и с работы приносила черные и белые резиновые шары. Они нужны были для измерения давления воздуха, что ли. Запах от них стоял такой резиновый-резиновый, до сих пор этот запах напоминает детство. Так вот, я выносила шары во двор, и вся ребятня по очереди надувала. Шар растягивался до огромных размеров, метра в четыре, и все еще не был полностью надут. А мы уже все уставали, не хватало силенок, так никогда нам даже всем двором не удавалось надуть шар до конца. Шар оставался мягким и огромным. Поэтому о душе этого человека хотелось сказать самыми родными и трогательными красками из детства. Поэтому и шар, а не шарик, поэтому и большой. Воздушный шар, на мой взгляд, образ, который выражает детство, восхищение жизнью и полет к Небу, стремление в высь.
Удивительно быстро писалась песня о Григории Журавлеве, на одном дыхании, за четыре часа. Вообще, творчество духовное дается мне легко. Я никогда не говорю, что это я написала. Настолько очевидно, что Боженька мне помогает, что было бы неприлично приписывать все себе. Я не люблю, когда Православный автор поучает своими песнями или, еще хуже, пророчествует. Поэтому жанр песни-притчи мне очень дорог, можно рассказать в таких песнях многое, но не умничая и не делая себя каким-то учителем для слушателя. Рассказываешь сердечно историю из Святого Писания или из духовной литературы, при этом не поучая. Надо суметь рассказать так, чтобы запало слушателю в самую душу.

«Строю храм в память о поэте»

У меня почта обширная. Много различных писем приходит и по электронной почте. И вот как-то пришло письмо от писателя Владимира Невяровича из Воронежа. В нем говорилось о том, что ему нравятся мои песни, что сам пишет и недавно издал книгу о поэте Сергее Бехтееве. Труд одиннадцатилетней кропотливой деятельности. Я это письмо как-то сразу выделила и в своей голове отложила, потому что творчество Бехтеева мне близко. Потом я была на гастролях в Санкт-Петербурге, и один батюшка там подарил мне книгу «Певец Святой Руси» Владимира Невяровича. Я как приехала, сразу отправила по электронке автору книги письмо, что мне подарили его книгу, и когда буду летом отдыхать, то прочту ее. Владимир ответил, что это не та книга, которую надо откладывать до летнего отпуска. Тогда я открыла книгу и так погрузилась в нее, что ее как-то прожила. За все переживала, а на одной из страниц увидела фотографию полуразрушенного храма. За Задонском было имение поэта, в котором строил храм сам Тихон Задонский. Бехтеев назван был в честь моего любимого святого Преподобного Сергия Радонежского. И так меня вся эта история за сердце тронула, я два дня себе места не находила. Такой красивый храм, с интересной историей — и лежит в полных развалинах… Стало обидно. Захотелось помочь восстановить из разрухи церковь. У меня ведется переписка с духовным писателем, молитвенником Архимандритом Рафаилом (Карелиным). Я написала ему в письме о своем желании восстановить храм и о том, что меня мучают сомнения. Все-таки рискованно за такое дело браться — сумею ли, а вдруг сатана меня путает и просто хочет посмеяться надо мной. Он же ответил мне, что с духовной радостью прочел о намерении восстановить храм в имении Сергея Бехтеева, и благословил меня. Концерт вскоре был в Москве, я на выступлениях стала рассказывать о разрушенном храме, об удивительном месте, о поэте Бехтееве. И за один концерт собрала пожертвований сорок пять тысяч рублей. Вот какой у нас в стране народ сердечный, отзывчивый, сразу откликнулись, и дела со строительством у нас пошли вовсю. Если взяться всем миром, то все спорится. Даст Бог, 8 октября пройдет первая служба. Но пока не в самом храме, а во временном, в вагончике. Уже и иконостас заказан, и различная церковная утварь, облачения для священников — все, что нужно для служб. Дали нам настоятеля — иеромонаха Аристарха из Задонской обители. Он сейчас занимается строительством храма, без чудес там не обходится. Как-то сел батюшка Аристарх в машину и поехал в Липецк, чтобы купить щебенку, но вдруг ему звонят строители и говорят, что привезли грузовик щебенки. «Как так, — удивляется батюшка, — я ведь только к вам еду». А ее привезли уже из той фирмы. Чувствуется, что Сам Господь помогает в воздвижении храма в имении Сергея Бехтеева.
… Зазвонил телефон, пошел разговор о новой книге. Первую Светлана издала в 2005 году под названием «Царская баллада», она посвящена святой Царской Семье. В новой книге собраны все песни, их можно будет не только прочесть как стихи, но и спеть при желании, потому что будут напечатаны и ноты. Название — как у последнего альбома, «Кисточка в Божьих руках».

— Светлана, какое в вас редкое сочетание и делового человека, и творческой личности, и при этом вы остаетесь просто красивой женщиной.
— А я еще и машину водить умею, — отвечает Светлана на манер кота Матроскина и сверкает при этом великолепной белозубой улыбкой.

Опять вокзал, перрон, вагон. Уезжаю из Москвы. Разговоры попутчицы о рынке. Купила она в Китае по нашим деньгам по сто двадцать рублей костюмы, а продала по семьсот. В шесть раз выручка, вот это бизнес. Разводит руками, как, мол, по-другому — жизнь сегодня такая. Морщинки у глаз какие-то хищные. Голос неприятный, будто пенопластом по стеклу.
Поезд стучит колесами, я укрылась теплым одеялом и слушаю плеер с песнями Светланы Копыловой. Уплываю то ли в сон, то ли в мелодии вальса, где Жизнь и Смерть ведут между собой разговор, даже и пьют коньяк… Вдруг попутчица с хищными морщинками интересуется, что я слушаю. Надеваю ей наушники, а сама засыпаю.
— Проплакала над вашими песнями всю ночь, — услышала я с утра и совсем не узнала говорившую. Это была та попутчица, что раскладывала жизнь по рыночным понятиям, но она как-то была совсем не такая. Лицо ее просветлело, стало простым и добрым.
— Так они не мои, — ответила я, с удовольствием разглядывая изменения в попутчице.
… Совсем другая женщина смотрела на меня, улыбаясь лучиками морщинок у глаз. От резких ноток в голосе не осталось и следа, а свою хищность она будто выплакала за ночь и стала беззащитной перед новым днем…

На снимках: Светлана Копылова; Светлана Копылова и звукорежиссер Юрий Катешев в студии, во время работы над новым диском; автограф Светланы Копыловой газете «Благовест» на диске с ее песнями.

Ольга Круглова
26.09.2008

Источник